Русская эклектика

И тем не менее его славянофильской творческой позиции противопоставлялась направленность московского архитектора М. Д. Быковского (1801 —1885 гг.). Обладая широтой художественных взглядов, он стремился к выразительности зодчества, интерпретируя западноевропейскую архитектуру предшествующих периодов, и считал главным соответствие архитектуры назначению сооружений.

В этом отношении показательны выстроенные им в Москве здания, полностью отвечавшие запросам и вкусам торговой буржуазии,— это первый в России пассаж — Голицынская галерея (1835—1842 гг.) с анфиладой торговых залов и Купеческая биржа (1836—1839 гг.). При разработке их проектов основное внимание М. Д. Быковский уделял функциональной организации зданий и ее выявлению в их облике; этой цели в торговых зданиях больше соответствовали архитектурные формы эпохи Возрождения.

Тем не менее и М. Д. Быковский считал необходимым иметь свою национальную архитектуру, но ее формирование должно было базироваться на более широкой основе, чем в практике К. А. Тона. По этому поводу М. Д. Быковский писал: «Мы должны подражать не формам древних, а примеру их иметь архитектуру собственную, национальную, и да проявится настоящий дух нашего Отечества и в произведениях архитектуры».

Однако одно из самых ярких произведений М. Д. Быковского — ансамбль подмосковной усадьбы Марфино с дворцом, мостом, пристанью, галереей (1837—1839 гг.) — свидетельствует о том, что в своем творчестве он стоял на позиции стилизаторства, вследствие чего сооружения в этой усадьбе представляют собой романо-готическую реминисценцию высокого художественного уровня.

В этом отношении М. Д. Быковский был не одинок. За несколько лет до появления его стилизаторских произведений художник К. П. Брюллов писал своему брату — архитектору А. П. Брюллову: «…в Петербурге входит в большую моду все готическое». Эту тенденцию вскоре подтвердил и сам А. П. Брюллов, для которого стилизаторство стало творческим методом. Он выстроил в Петербурге на Невском проспекте лютеранскую церковь св. Петра (1832— 1838 гг.) в псевдо романском стиле, а в Парголове, в окрестностях столицы,— церковь Петра и Павла (1831 —1842 гг.).

В обоих случаях А. П. Брюллов проявил себя искусным интерпретатором средневековой западноевропейской архитектуры, что было обусловлено иноверческой сущностью храмов. Та же романтическая направленность архитектурного творчества в рассматриваемый период была характерна и для некоторых западноевропейских зодчих, в частности для выдающегося берлинского архитектора К. Ф. Шинкеля (1781 —1841 гг.), по проекту которого в Петергофе в парке «Александрия» была выстроена в 1831 —1834 гг. Готическая капелла, играющая в ансамбле парка декоративную роль, но несомненно оказавшая влияние на стилизаторские поиски А. П. Брюллова и других зодчих.

Архитектура 30—40-х годов XIX в. в России характеризуется пестротой художественных образов и крайне неоднородна по своему характеру — еще сохранял значение вступивший в свою самую позднюю стадию, но еще не совсем угасший классицизм; в церковной архитектуре почти безраздельно господствовал русско-византийский стиль, наряду с которым сосуществовало стилизаторство преимущественно западного средневековья; уже появились ростки рационализма в творчестве М. Д. Быковского, роль которого в развитии русской архитектуры значительна еще и потому, что с конца 1830-х годов он возглавлял вторую в России архитектурную школу — Архитектурное училище при Московской дворцовой конторе.

В середине и второй половине XIX в. видными представителями ретроспективного стилизаторства западноевропейской архитектуры были также зодчие: Н. Е. Ефимов (1799—1851 гг.), А. И. Штакеншнейдер (1802—1865 гг.), В. А. Шре-тер (1839—1901 гг.), К. М. Быковский (1841 — 1906 гг.), М. Е. Месмахер (1842—1906 гг.), И. А. Монигетти (1819—1878 гг.), А. И. Резанов (1817— 1887 гг.), Н. Л. Бенуа (1813—1898 гг.).

Данный период ознаменовался дальнейшей активизацией буржуазии как основного заказчика архитектурных произведений. Строится большое количество доходных домов, банков и торговых зданий, заводов и фабрик, пакгаузов и складов, прокладываются железные дороги и возводятся придорожные сооружения. В это время некоторые типы зданий появляются впервые, в частности торговые пассажи, коммерческие банки и др. Перед архитекторами встала насущная задача разработки в функционально-техническом и художественном отношении новых, неизвестных ранее, архитектурных структур.

Ими стали вокзалы на важнейшей железнодорожной магистрали, соединившей (открыта в 1851 г.) главные административные, торгово-промышленные и культурные центры России — Петербург и Москву. В обеих столицах были выстроены по проектам архитектора К. А. Тона схожие по композиции и архитектуре вокзалы (1843—1851 гг.), а на Петербургско-Московской железной дороге тогда же были сооружены промежуточные однотипные вокзалы по проектам архитектора Р. А. Желязевича (1811 —1860-е гг.).

В Петербурге и Москве К. А. Тон создал оригинальные планировочные композиции двух тупиковых вокзалов, охватив пассажирскими помещениями с трех сторон подъездные железнодорожные пути, обеспечив возможность создания репрезентативных главных фасадов, решенных им приемом ренессансной системы поэтажного расположения ордерных полуколонн. Главные оси фасадов обоих зданий подчеркнуты функционально оправданными высокими часовыми башнями. Характерно то, что при проектировании обоих вокзалов архитектор решительно отступил от излюбленного им русско-византийского стиля и обратился к западноевропейским источникам. В данном случае позиция К. А. Тона полностью совпала с ретроспективизмом М. Д. Быковского.

Подобный творческий метод позволил другому крупному архитектору — Н. Е. Ефимову создать в Петербурге фланкирующие Исаакиевскую площадь два трехэтажных представительных здания Министерства государственных имуществ (1844—1853 гг.). Н.Е.Ефимов, как и К. А. Тон в случае с вокзалами, воспользовался палладианским приемом поэтажного размещения в простенках колонн и пилястр, что придает зданиям официально-парадный характер. Лишь немногие декоративные детали (наличники, сандрики) обогащают фасадные композиции этих зданий. Произведения Н. Е. Ефимова на Исаакиевской площади стилистически чище, чем антоновские здания вокзалов, в архитектуре которых более заметны черты эклектизма.

Поиски архитектурной образности зданий нового типа — вокзалов — поначалу осуществлялись по пути стилизаторства, как в произведениях К. А. Тона. А в архитектуре Петергофского вокзала с башней (1856—1858 гг.) архитектор Н. Л. Бенуа (1813—1898 гг.) использовал готические элементы, искусно интерпретируя средневековое зодчество. Вокзал, как и корпуса придворных конюшен, выстроенные им же в Петергофе (Петродворце), представляет собой удачный пример стилизации английской готики. Штакеншнейдер Андрей Иванович (1802—1865 гг.). Важную роль в развитии архитектуры середины века сыграло творчество выдающегося русского архитектора А. И. Штакеншнейдера, который виртуозно владел искусством интерпретации стилей Возрождения и барокко. Назначенный в 1848 г. архитектором императорского двора, он выполнял самые ответственные поручения именитых заказчиков.

По его проектам был выстроен ряд крупных дворцов: Мариинский, Николаевский, Ново-Михайловский, Белосельских-Белозерских в Петербурге; дворец в Ореанде (Крым, не существует); в окрестностях столицы он создал несколько усадебных ансамблей: Михайловку, Знаменку и Сергиев-ку, а также павильоны в Петергофе.

Наиболее ранним произведением А. И. Штакеншнейдера является Мариинский дворец (1839—1844 гг.) — ныне Исполком Ленгорсовета. Здание это завершает архитектурный ансамбль южной части Исаакиевской площади. В нем были применены только что изобретенные несгораемые металлические конструкции перекрытий и покрытий, а также ценные отделочные материалы.

Тяжеловесная трехчастная композиция главного фасада Мариинского дворца с полу колонными портиками и пилястрами коринфского большого ордера очень немногим напоминает традиционные фасады классицистических зданий. Дробность «бриллиантовой» рустовки цокольного этажа, измельченность форм оконных наличников и обработки колонн и пилястр, так же как и монохромность здания, коренным образом отличают дворец от зданий предшествующего стилистического периода. Более заметен отход от приемов классицизма в разностилевой отделке интерьеров (Больщой зал, Зал-ротонда), свидетельствующей о новом понимании красоты, заключающемся в изобилии хорошо прорисованных декоративных деталей. Стилизаторская тенденция в еще большей мере проявилась в архитектуре Николаевского дворца (1853—-1861 гг.) на площади Труда, выстроенного для сына императора — Николая. Здание это выдержано в ложно ренессансном стиле. В архитектуре его фасадов использована система поэтажного расположения ордеров, причем верхнему, третьему, этажу придана меньшая высота, вследствие чего ордера на фасадах приобрели разномасштабный характер.

Помпезно-декоративным предстает Ново-Михайловский дворец (1857— 1861 гг.), выстроенный на Дворцовой набережной Невы для другого сына царя — Михаила. Сложность композиции фасада характеризуется многодельными барочными формами и включением в трехчастную усложненную композицию фасада кариатид и иных скульптурных элементов, в частности в тимпанах и на других частях фасада. Очень выразительная по рельефу пластика фасада, обращенного к невским просторам, обусловливалась необходимостью обеспечения хорошего восприятия здания с дальних расстояний. Парадные помещения и в Николаевском, и в Ново-Михайловском дворцах отличаются роскошной отделкой, причем особенно выделяются торжественно оформленные вестибюли главных лестниц и танцевальные залы. Дворец Белосельских-Белозерских (1846—1848 гг.), расположенный на углу Невского проспекта и набережной Фонтанки, представляет собой явную стилизацию архитектуры петербургского барокко середины XVIII в., воплощенной в произведениях Ф. Б. Растрелли.

Разнообразие стилевых особенностей дворцовых сооружений А. И. Штакеншнейдера и то, что он использовал разностилевые элементы не только на разных строениях, но и сочетал их в архитектуре одного и того же здания и даже помещения, характеризуют талантливого стилизатора как эклектика.

Выдающимся примером организации пространства и эклектического слияния разнородных стилевых элементов убранства является Павильонный зал в Малом Эрмитаже (1850-е годы). Со свойственным А. И. Штакеншнейдеру мастерством он соединил здесь классические элементы с формами итальянского Ренессанса и мотивами мавританского искусства. Архитектура, скульптура, живопись, мозаика, орнаментика, полихромия, позолота — все это вместе образует впечатляющий по богатству форм и красоте деталей интерьер.

Наряду с обращением к западноевропейским стилям XVI—XVII вв., ярко проявившемся в архитектуре петербургских дворцов, А. И. Штакеншнейдер столь же искусно использовал древние архитектурные формы и композиции. На их основе он создал ряд парковых строений в Петергофе; одно из них — Царицын павильон (1841 — 1844 гг.). с башней-бельведером, четырехколонным классическим портиком и лоджией. В нем имеется несколько гостиных, отделанных в помпейском стиле с использованием даже подлинного фрагмента помпейской мозаики, вком-понованной в пол столовой. Павильон этот является примером стилизации древнеримской архитектуры и характеризует так называемый неоримский стиль. Там же А. И. Штакеншнейдером было построено другое интересное сооружение — Розовый павильон (1845— 1848 гг.), то же с башенным бельведером; он характерен творческой интерпретацией форм греческой архитектуры и выстроен в неогреческом стиле.

Самым лучшим парковым сооружением А. И. Штакеншнейдера в Петергофе является павильон-дворец Бельведер на Бабигонской высоте (1852— 1856 гг.). Он представляет собой двухэтажное здание, второй этаж которого предстает в виде греческого перипте-рального храма с ионическими колоннами. Тяжеловесность первого этажа, трактованного как высокий подиум, смягчает входной портик с четырьмя кариатидами, навеянными Эрехтейоном. В композиции и архитектуре Бельведера отчетливо ощущается источник, вдохновивший автора на заимствование и интерпретацию.

История Русской архитектуры

Ленинград, Стройиздат, 1984.-512с.